Новые поздравления

Желаем Тане огромнейшего счастья!

Чтоб длилось оно долгие года,

Мы в жизни Вашей приняли б участие,

Даря свою любовь Вам навсегда!

Аня, мы замираем в восхищенье

Пред мудростью и Вашей красотой.

В плену у Вас мы будем с наслажденьем,

Лишь Вас не утомили бы собой.

В любви сама партнёра выбирает,

Но, к сожаленью, ветрена она.

Когда Тамара в законный брак вступает,

То это нежная и верная жена.

Стремятся люди к ней: влечет их щедрость -

И не откажет им Мария ни в чём!

Взамен возьмёт их в плен,

Хоть бесполезность

Ей очевидна, но инстинкт силён.

Алина в почёте часто прибывает:

Мудрец философ с развитым чутьем,

А прозорливостью своей всех поражает

И отдается чувствам целиком.

А семью коль создадите,

Дом ведите, щи варите,

В доме, где живёт Анюта,

Вкусно, чисто, все в порядке.

Ведь любовь такое чудо!

Если любится покуда,

То любите, так считаем.

Ваши чувства уважаем.

Наша милая Ирина!

Да влюбляйтесь крепко, сладко.

На себя возьмем заботу,

Лошадиную работу.

Управлять везде готова -

На работе или дома.

На себя в трудах акцент,

А плодов хватает всем.

Вот уже 17 отстучало,

Впереди - непознанная жизнь,

А ведь это, в сущности, начало,

Так что, моя девочка, держись.

За спиной - распахнутые крылья,

Кажется, секунда - и полет,

Коль на миг тревоги сердце сжали,

Пусть любовь красивая придет.

Ты не бойся - будет все светло.

Слышишь?

Чьи-то ножки пробежали,

Детство неожиданно ушло...

С днем рожденья, доченька родная,
Пусть он будет радостным во всем.
Мы, тебя сердечно поздравляя,
С доброю надеждой встречи ждем.

O, lest the world should task you to recite
What merit lived in me, that you should love
After my death, dear love, forget me quite,
For you in me can nothing worthy prove;
Unless you would devise some virtuous lie,
To do more for me than mine own desert,
And hang more praise upon deceased I
Than niggard truth would willingly impart:
O, lest your true love may seem false in this,
That you for love speak well of me untrue,
My name be buried where my body is,
And live no more to shame nor me nor you.

For I am shamed by that which I bring forth,
And so should you, to love things nothing worth.

No longer mourn for me when I am dead

Then you shall hear the surly sullen bell

Give warning to the world that I am fled

From this vile world, with vilest worms to dwell:

Nay, if you read this line, remember not

The hand that writ it; for I love you so

That I in your sweet thoughts would be forgot

If thinking on me then should make you woe.

O, if, I say, you look upon this verse

When I perhaps compounded am with clay,

Do not so much as my poor name rehearse.

But let your love even with my life decay,

Lest the wise world should look into your moan

And mock you with me after I am gone.

Those parts of thee that the world’s eye doth view
Want nothing that the thought of hearts can mend;
All tongues, the voice of souls, give thee that due,
Uttering bare truth, even so as foes commend.
Thy outward thus with outward praise is crown’d;
But those same tongues that give thee so thine own
In other accents do this praise confound
By seeing farther than the eye hath shown.
They look into the beauty of thy mind,
And that, in guess, they measure by thy deeds;
Then, churls, their thoughts, although their eyes were kind,
To thy fair flower add the rank smell of weeds:

But why thy odour matcheth not thy show,
The solve is this, that thou dost common grow.

Thus is his cheek the map of days outworn,

When beauty lived and died as flowers do now,

Before the bastard signs of fair were born,

Or durst inhabit on a living brow;

Before the golden tresses of the dead,

The right of sepulchres, were shorn away,

To live a second life on second head;

Ere beauty’s dead fleece made another gay:

In him those holy antique hours are seen,

Without all ornament, itself and true,

Making no summer of another’s green,

Robbing no old to dress his beauty new;

And him as for a map doth Nature store,

To show false Art what beauty was of yore.